| |||
| Биография |
|
Из дневника Коли...
"18 января. У Кончаловского* Мы поднимались по крутой лестнице, в полумраке отыскивая кв.40. Я заметно волнуюсь, у папки тоже дрожат руки...В голове носятся ужасные мысли: как примет, да и примет ли вообще. Не волноваться было невозможно. Как не волноваться! Первый раз к большому мастеру, к Кончаловскому. Наконец квартиру нашли. В темноте шарим звонок, звонка нет...Робко стучимся. За дверью слышатся тяжёлые, шаркающие шаги, от которых душонка моя ушла в пятки. Дрожу, хотя и не холодно. Наконец дверь открывается. На пороге появляется грузный мужчина, добродушный толстяк лет 60, в берете, в очках, каких-то необычных, страшных размеров, придающих что-то тёплое, доброе лицу. "Здравствуйте! Здравствуйте! Что-то вы очень рано, ну, заходите, показывайте, что вы тут притащили?!" - говорит он добрым хриплым басом. По всему было видно, что мы оторвали Петра Петровича от работы. Посреди огромной мастерской с гигантским окном во всю стену стоял громоздкий неуклюжий мольберт с надетым на него холстом, стены были увешаны и уставлены полотнами, большими и маленькими. Мебели было мало: всего лишь два дивана, предназначающихся для гостей вроде нас и для натурщиков, да большой стол, сплошь заложенный красками, выдавленными тюбиками и колоссальным количеством кистей разнообразных размеров. На массивной табуретке лежала палитра. О Боже,что это была за палитра. Палитра эта была страшных размеров. С такой палитрой мог бы писать, пожалуй, лишь один Кончаловский. Пётр Петрович усадил нас на диван, сел сам, отчего сиденье дивана стало касаться пола, и приступил к рассмотру работ. Глядя на этого немножко смешного, неуклюжего симпатичного Кончаловского, у меня пропал весь страх к нему, всё смущение. Конечно, я волновался за свои работы, но это было уже совсем не то волнение, с каким я поднимался по лестнице. Папка не расстерялся, начал расспрашивать Петра Петровича о том, о сём. Кончаловский сначала был неразговорчив, а потом постепенно разошёлся, да такие советы, указания ценные начал откалывать, куда только девалась молчаливость. Критиковал, хвалил, ругал. Вообще, живопись моя Петру Петровичу не понравилась, судя по выражению его лица да по огромному количеству исправлений и поправок с его стороны. За рисунок похвалил, особенно за наброски. Так он пересматривал работы несколько раз и пришёл к выводу, что надо продолжать учиться и что игра стоит свеч. основная моя ошибка, заметил Пётр Петрович, - это недостаточно внимательное изучение природы. В пример он стал показывать лучшие свои работы, натюрморты сирени, портреты. И действительно, все полотна его, с первого взгляда, кажутся сочно, красиво и даже нарочито довольно небрежно выполнены. На самом деле очень близки к природе, очень жизненно и внимательно прочувствованы, чего раньше я не замечал в нём. Начало темнеть, но мы с удовольствием остались бы ещё здесь до позднего вечера. Из-за приличия, да и боясь утомить Петра Петровича своим долгим присутствием, мы попрощались уже друзьями, поблагодарили и вышли из мастерской. Спускаясь по тёмной крутой лестнице, я ещё долго не мог поверить в душе, что был у Кончаловского." *Пётр Петрович Кончаловский (1876-1956), живописец. 25 января "Ездили с Игорем* на Ваганьково делать наброски. Были на могиле у Сурикова. Замёрзли страшно, но всё-таки нашли одного старика, нищего. Стали набрасывать, а он заметил нас, снял шапку, перекрестился и тяги с кладбища. Мы сначала подумали, что дед суеверный, не хочет, чтобы мы его рисовали, потом выяснилось, что он от милиционера скрылся(их, бедных, везде преследуют, даже на кладбище, жалко мне их). С трудом мы разыскали деда, догнали. Подошли робко, а сами два рубля ему суём и просим, чтобы постоял ещё немного. Он, несчастный, как увидел деньги, да ещё два рубля,обрадовался, спрашивает. где стать. Мы с Игорем, время не тратя даром,скорей за карандаши и рисовать. Кончили. Старичок подошёл к нам и говорит:"Вы мне ещё рублик дали бы, я бы кило хлеба купил". Не успели ему денег дать, как помчался несчастный в булочную за килограммом чёрного хлеба, голодный, наверное, был как черт." *Игорь Урмин, одноклассник Коли. 30 января, пятница "Не пошёл в школу - прогулял, но недаром - был в Большом на "Вражьей силе" с дядей Лёвой. Сама опера мне не нравится. Декорации дядюшкины гораздо лучше, особенно к 3 и 4 действиям. В антрактах поднимались на 6 ярус и с головокружительной высоты делали наброски. Вернее, делал я один. Потом ели пирожные "наполеон"...После спектакля разошлись. Я понёсся домой, чтобы скорей приступить к композиции на тему "театр", пока не скомкались впечатления. Композицию сделал, получилась довольно приличная, с моей точки зрения, маме тоже понравилась, а папка говорит, что с папиросной коробки содрал, а я этих папирос и в глаза ни разу не видел. Мне, конечно, обидно. А вообще, обижаться нечего, я сам себе чистосердечно признаюсь, что ниоткуда не сдирал. На этот раз совесть моя чиста. А это уже достижение..." |
| Главная страница |
| Биография |
| Акварели и рисунки |
| Отзывы о выставках Коли Дмитриева |
| Коленьке посвящается... |
